Разговорились мы как-то в командировке с моим пожилым коллегой-шведом Матсом о животных, диких и домашних, и он нам рассказал одну историю в ответ на реплику одного из нас, что домашний скот, мол, не отличается особым умом. Сложно сказать, мистическую или нет, но мне захотелось её передать далее.

В детстве Матс жил в маленькой деревушке, его родители были фермерами, как и практически все вокруг. Их коровы паслись самостоятельно на выгоне неподалёку, и Матс и его брат периодически ходили переставлять загон, проверять стадо, перегонять его в другое место и зачастую там и оставались, подрёмывая и поглядывая по сторонам. Немногочисленные волки, медведи и рыси проявляли к скоту явный интерес и никогда бы не упустили шанса поживиться лёгкой добычей.

Жила я в селе у своей бабушки с младенческого возраста, между тем как мои родители были в Сибири на заработках.

Помню, что сколько мне ни снился бабушкин дом, всегда во сне я его вижу мрачным. Даже до сих пор, хоть я уже выросла, вышла замуж и у меня есть сын, снится мне наш дом мрачным, несмотря на то, что прошло моё детство там спокойно.

Но, как бабушка говорит, враги есть у всех. Когда умер дедушка, на его похороны и поминки пришло много людей, хороших и плохих. После поминок бабушка много раз находила и в доме, в огороде, и во дворе странные клубки то ли волос, то ли шерсти, внутри которых лежали чьи-то ногти, скелет птичьей головы и много всякого мусора.

Дождь застал меня так не вовремя, спряталась я на остановке под козырьком. Тоскливая картина: на лавочке сидит больной старичок с палочкой. К нему подошёл его ровесник и чуть не расцеловал его. От того, что я услышала от них, мне стало ещё тоскливее и страшнее. Приведу, пожалуй, их разговор дословно.

— Здравствуй, Семён! Рад тебя видеть, а говорят, ты уж помирать собрался? – сказал один старичок другому.
— Эх, Ваня, до смерти было совсем недалеко мне, когда с инсультом слёг. Ниночка моя, голубка, извелась вся, за мной ухаживая, но это ещё не самое худшее. Сынок-то мой Васька совсем и стыд, и совесть потерял за пьянками. Он, когда выпьет, буйный становится. Тогда беги кто куда. Особо стал раздражать его я, лежачий, прямо шипел от злости, на меня глядя. А я ждал смерти, как избавления, стали мне во сне родственники мои являться: сидят за длинным столом, радуются. Среди них я узнавал своих родителей и бабушку с дедушкой, брата, тётку. Остальных не знал никого, может, потому что умерли они задолго до того, как я родился. На столе была вода в чашках да блины на тарелках. Одно место было не занято, и я понял, что оно для меня.

У меня было беззаботное детство. От родителей я всегда получала все по максимуму. По сути от меня требовалось хорошее поведение и хорошая учеба. Но как бы я не старалась, у меня ничего не получалось. Не знаю с чем это было связано, может потому, что я старалась даже в свои 15 получить как можно больше от жизни. Шумные компании с друзьями, выпивка, неожиданные связи, но как и ожидалось, ничем хорошим это не закончилось.

В 15, неожиданно даже для самой себя, я забеременела. Как и все подростки в моем возрасте, родителям сказать я боялась, думала не поймут, да и что я им скажу, ведь я даже не знала кто отец моего будущего ребенка. Мне так и не хватило смелости. Так ни о чем и не сказав родителям, я сделала аборт.

Жизнь моя продолжалась. Все шло своим чередом. К удивлению даже для самой себя, я стала примерным ребенком, с головой окунулась в учебу. Больше не разгуливала с шумными компаниями. В общем в корне изменила свою жизнь и о прошлом стараюсь не вспоминать. Хотя мне это с трудом удается. Дело дошло до того, что я стала обходить стороной детские площадки, с болью в душе смотрю на маленьких первоклассников. Ведь очень трудно смотреть на детей и представлять, что у меня тоже могло быть маленькое чудо, бегать со мной за ручку, плакать, говорить «мама, мамочка». Но что сделано, то сделано.

Произошло лично со мной, когда мне было восемь лет. Я перешла во второй класс и на летних каникулах у меня умер дедушка. Я не присутствовала при его смерти и не попрощалась с ним даже.

Живем мы в частном доме, который при жизни принадлежал деду. Затем, как и полагается, моя бабушка полностью наследовала дом и ей пришлось очень долго побегать с различными документами. Когда она занималась этим, у меня начались занятия в школе. Как помню, был конец сентября, начало октября, примерно так. На улице уже было довольно прохладно. А училась я со второй смены.

В один день, бабушка рано утром поехала оформлять какие-то документы, мама ушла на работу, дома я осталась одна. Было еще очень рано, может часов 8 или 9 утра, но так как я училась со второй смены, я естественно, спала. Сквозь сон слышала, как все ушли, и уже начинала снова засыпать.

Эту историю моей бабушке рассказала прабабушка, а уж бабушка мне.

1913 год, названия села не помню, Тамбовская губерния. Пелагее (мой прабабушке) 16 лет. Вечер теплый, за околицей гулянье. Песни, пляски, гармонь, кадриль с «канавой». Короче, молодежь развлекается.

Наплясались, пошли по домам. И видят, что у избы Прокла-кузнеца старуха странная стоит. В белой кофте, белой юбке и белом платке. Стоит, на окна смотрит и качается из стороны в сторону, как пьяная. Стоит, значит, качается и на окна смотрит. В деревнях тогда все знали друг друга, а эта бабка незнакомая. Остановились парни и девки. Пелагея бойкой девкой была, выступила вперед и спрашивает:

В начале двухтысячных работал я начальником отдела снабжения на одной фирме. Фирма была, как сейчас сказали бы, инновационная, т.е. бралась за всё, что может принести хоть какой-то доход. В основном занимались разработкой и внедрением различной химии — от нефтехимических присадок до ветеринарных препаратов. Имелся кое-какой научный потенциал — химическая лаборатория, в которой работали сбежавшие из институтов учёные. Кроме основного производства я снабжал всем необходимым и эту лабораторию, т.к. в возглавляемом мной отделе я работал совсем один. Этим учёным могло понадобиться что угодно и когда угодно, иногда я целыми днями ездил по реактивным фирмам и хозяйственным магазинам, закупая всякую всячину. Директор, видя мои труды, не раз предлагал мне в штат помощника, но кандидатуры мне не нравились.

Как-то к нам на фирму устроился разнорабочим парнишка-татарин из деревни под Казанью. Был он высок, белокур и сероглаз (не удивляйтесь, настоящие татары как раз так и выглядят), звали его Камиль. Кроме того, ввиду деревенского воспитания был вежлив, умел пошутить и обладал кое-какой житейской смекалкой. Я присматривался к нему около месяца, создавалось впечатление, что ему как-то не по себе в шкуре разнорабочего, и когда директор в очередной раз в категорической форме потребовал взять в отдел человека, я сказал, что хочу взять Камиля. Директор немного завис, но согласился и сказал, чтобы я сам пошёл и предложил ему должность.

Недавно случайно встретилась со своей хорошей знакомой, не виделись пару лет в силу обстоятельств. И вот встретились, разболтались и договорились как-нибудь созвониться и сходить куда-нибудь. На днях созвонились и договорились пойти в суши-бар.

И вот мы там под коктейльчик стали делиться всем на свете, сплетничать и рассказывать новости. За это время они с мужем купили дом, сделали там ремонт и переехали. Сменила работу, и всё вроде хорошо, одни положительные и хорошие новости. Человек она светлый и добрый, и я искренне была рада за неё. Но когда я спросила про ее сынишку (Егорке 6 лет), мол, как он и всё такое, она вдруг помрачнела.

— Что случилось? С ним что-то не так?

— Да я и сама не знаю, уж не знаю, что и думать, – вздохнув, ответила она и начала рассказ. Далее от первого лица.