Художественные мистические рассказы

По возрасту я молодая, а на вид старуха. То, что произошло, не просто непонятно, а страшно. Я как будто живу, год за пять. Попробую рассказать, по возможности, коротко.

Уехав учиться в другой город, я решила жить не в общежитии, а снять недорогую комнату, чтобы иметь возможность спать в комнате не впятером, как живет моя подруга.

Внимательно изучив объявления и не найдя нужного, я подошла к женщинам, сидевшим на лавке у подъезда. Те дали адрес одинокой старушки в двухкомнатной квартире.

Я шла и думала, что сейчас ее придется убеждать, что буду убирать всю квартиру, ходить в магазин и вовремя платить за комнату. Перед тем как нажать на звонок, вытерла губную помаду, чтобы произвести впечатление приличной и скромной девушки. Неожиданно дверь открылась, как будто меня видели в окно и ждали, когда я приду. Бабка поразила меня своим необычным видом, а главное тем, что произнесла: «Вот и квартирантка пришла». Я решила, что ее часто атакуют предложениями сдать квартиру. Пожевав губы, она кивком пригласила меня зайти.

Матвей, был родом из простой крестьянской семьи. Жил в одной из глубинок нашей страны.

К своим тридцати годам, имел жену и двух дочек. Успел и побывать «в местах не столь отдалённых» за драку с летальным исходом. Внешне выглядел он сурово: чёрные брови, ярко выраженные надбровные дуги, густая, чёрная щетина, покрывавшая его мужественное и обветренное лицо. Крепкое телосложение.

Человеком он был угрюмым, немногословным. Носил всегда практически одну и ту же одежду — фуфайку серого цвета, чёрные выцветшие штаны и кирзовые сапоги.

От него всегда пахло табаком. Курил он помногу. Дед его научил рыболовному мастерству и охоте.

С работой в деревне было туговато. Приходилось много работать физически, содержать подсобное хозяйство. Поэтому трудиться до самой поздней ночи, чтобы хоть как-то прокормить свою семью.

Но это было его не самоё основное занятие, не основной заработок. В конце 80-х, было такое явление как отделка и продажа меховых шапок из собачьего меха.

По лесу разносился лай собак, ржание лошадей, весёлые вскрики – охотники гнали лису. Хитрое животное ловко петляло среди деревьев, водя за нос охотничьих псов, чем ещё больше распаляло азарт их хозяев.

Один из охотников, лорд Мэдок, высокий крепыш с тёмно-каштановыми волосами, отстал от других. Он подстегнул свою пегую кобылу, чтобы нагнать друзей, но лошадь вдруг заупрямилась, всхрапнула и понеслась в чащу.

Это было странно. Ведь кобыла была хорошо объезженная и всегда слушалась своего хозяина. Лорд Мэдок пытался остановить лошадь, но она не желала останавливаться.

Вдруг прямо перед ним из воздуха возник старец. Седая борода, серое рубище, которое носят странствующие монахи, посох. В общем, это был на первый взгляд самый обычный странник. Но он появился из ниоткуда, прямо из воздуха. И чуть не попал под копыта.

Старец поднял руку, и лошадь лорда остановилась, точно натолкнувшись на невидимую стену. Удивлённый лорд спешился. Стараясь скрыть удивление, он подошёл к страннику и спросил: «Чем я могу Вам помочь?».

Старец молча махнул ему рукой, прося следовать за ним. Лорду ничего не оставалось, кроме как пойти следом за седым странником. Несмотря на старость, тот шёл легко, словно двадцатилетний.

Уже темнело. Андрей шёл по заброшенному кладбищу, и ворошил опавшие, сухие листья, только что сломанной веткой. Погода на удивление стояла хорошая, несмотря на начало ноября. Снега ещё не было, но воздух уже был морозным.

«Да где я их потерял?, — вслух крикнул Андрей. «Потерял», — протяжно ответило эхо. «Жуть, — подумал Андрей про себя. Он обошел уже все доступные места, вокруг тропинки, и нечего.

Он часто ходил этой дорогой с работы. Тропинка через старое кладбище сокращала путь наполовину. Местные обходили кладбище стороной. Андрей не то, чтобы был бесстрашным смельчаком, просто он не верил во всякую потустороннюю мистику.

Об этом месте в поселке разное рассказывают. Говорят, что покойники бродят, мужика там нашли на старой могилке. Кто-то говорил, что спился он, от алкоголя и сгорел. Кто-то говорил, что призрак бабки его уморил. Ходит она по кладбищу и жертву ищет. А слухи ходили, что нашли его без глаз.

Но Андрей, конечно, верил в первый вариант. А глаза? Так вороны и выклевали. Труп там неделю лежал, а может больше. Да конечно все это байки. Андрею 45 лет, и он верит только в факты. Двадцать лет работая оперативником в большом городе, его уже ничего не могло напугать. Так он думал до недавних событий.

Поисковой отряд рассыпался по лесу в поисках 14-летнего мальчика, ушедшего из дома из-за крупной ссоры со своим другом. В поисковой отряд входила не только полиция, но и волонтёры, одноклассники и родители подростка, а также тот самый друг.

Ему о пропаже Дэниела Кима сообщили родители, которым он написал записку о том, что он уходит в лес навсегда. Он надеется, что лес будет больше справедлив к нему, чем друг, которому важнее не дружба, а его собственные амбиции.

Теперь Стивен переживал. Больше всего он боялся, что Дэн погибнет. Поэтому он не просто звал друга во время поисков, а даже просил прощения, надеясь, что мальчик услышит, поймёт и выглянет из-за какого-нибудь дерева. Они поговорят, Дэн простит своего друга, и они пойдут домой и будут дружить как прежде.

Но ответом на его крики была тишина. Стивен решил позвонить другу. Дэн сразу ответил на звонок, но возвращаться отказался. «Я не вернусь. Ты сделал мне больно, а я считал тебя другом», — отрезал он и сбросил звонок. Поиски продолжились.

Что же. Вы все-таки приехали ко мне в гости, хотя я и настойчиво просил вас этого не делать. И дело тут вовсе не в моем нежелании общаться. Я предлагал встретиться на любой нейтральной территории. Но все же, вы тут.

Нет. Выгонять вас я не буду. У нас не принято выгонять тех, кто приехал и на свой страх и риск переступил порог дома. Правда, гарантировать то, что вы покинете этот дом в том же количестве, что и приехали, я могу попытаться только при условии, что вы неукоснительно будете придерживаться некоторых правил.

Итак, сейчас в моем доме три комнаты. И я вам их покажу. Если по какой-либо причине вы увидите комнату, которую я вам не показывал, не заходя в нее, тихонько закрываете дверь, ждете пару минут и снова открываете. Если комната все та же, снова закрываете дверь и зовете меня.

Сегодня была последняя ночь его восьмилетнего тюремного срока. ФКУ ИК-12 УФСИН России находилось в промышленной зоне города Волжского Волгоградской области, где он без всяких надежд на УДО отбыл свое наказание, что называется «от звонка — до звонка». Вечером он попрощался со ставшим для него родным токарным станком.

Перед сном раздал сокамерникам все нехитрые пожитки. Тапочки свои, как и положено, оставил под «шконкой». Спать в эту ночь не хотелось. И он, в который уже раз возвращался в своих мыслях в ту самую ночь, когда впервые за 5 лет водительского стажа чуть не уснул за рулем Volvo своего шефа, которого вез домой из столицы.

Лобовое стекло с обогревателем все равно подмерзало, ведь за окном было уже больше 30 минусов. Шеф заметил, что он стал клевать носом и дремать с открытыми глазами и сам сел за руль, предложив Николаю поспать хотя бы полчаса.

Огонь в камине то затихал, то вспыхивал с новой силой, пытаясь победить серый полумрак зала, еще с вечера окутавший стены здания. Отблески пламени плясали свой нехитрый танец на темных шторах, закрывших почти наглухо окна, которые давно никто и не пытался открыть. Все здесь словно готовилось к таинству перехода хозяина в какое-то новое неизвестное состояние.

Так бывает иногда, когда человека настигает иллюзия. И тогда виновнику мнимого торжества, которому сегодня исполнилось 90 лет, кажется, что он добился ощутимого успеха в своей вечной и безнадежной битве со временем. Дед наотрез отказался праздновать свое 90-летие, заявив, что никого из родни в этот день видеть не желает и что ждет к себе одного лишь внука.

Я любил своего деда, но видел его не часто. За свои 16 лет это была седьмая или восьмая встреча с ним, когда мы приезжали к нему в отпуск вместе с родителями. Это был эрудированный и разносторонне одаренный человек.

Все это чувствовалось в его гордой осанке, грамотно поставленной речи с четкой дикцией, в умении поставить ударение на нужное слово. В своем монологе для его лучшего восприятия он мог то усилить голос, то свести его до шёпота и тогда вся его речь превращалась в театральное представление.

В каждую нашу поездку к нему он всегда находил время рассказать мне новую историю, может быть даже из своей жизни.