Мистические истории из жизни: страница 241

Историю эту мне недавно рассказал мой дядя, которому на момент событий было лет 15, не больше. Дальше с его слов.

Жил раньше я в небольшой деревне Подкаменка, расположенной неподалеку от города Усть-Илимск. Время тогда было очень бедное, особенно для такой большой семьи, как у нас. Всегда буду благодарен своим родителям, которые, несмотря на все трудности, смогли воспитать всех пятерых своих детей и дать им достойное образование. Ну да ладно. Отец занимался перевозкой древесины из лесопилки до большого города. Работа несложная, но на нее уходило почти все его свободное время, а потому дома он бывал не так часто. Мама в основном занималась огородом и скотом. Молоко, мясо, овощи, творог – все это имело большую популярность среди жителей города. К счастью, постоянные клиенты нашлись очень скоро, и товар начал приносить неплохую прибыль. Однако накопить достаточно средств на обучение моего восемнадцатилетнего старшего брата не удавалось, и мы с ним решили начать искать заработок на просторах деревни.

Тёплые, нежные воды касались её ног. Был июль, Таня ходила по песчаной отмели водохранилища туда-сюда и испытывала детский восторг, глядя как набегающие волны смывают её следы. Предзакатное солнце укрылось за лиловым облачком, а летний ветерок трепал каштановые волосы девушки, принося то терпкий запах водорослей, то аромат трав с полей, раскинувшихся у неё за спиной.

Таня иногда взглядывала на солнце, прикидывая сколько ещё осталось до темноты, наконец, окинув в последний раз мечтательным взглядом бескрайнюю гладь воды, чаек, две перевёрнутые лодки на берегу, она по протоптанной рыбаками тропинке в ромашковом лугу заспешила домой. Девушка оказалась здесь совсем не случайно, в начале лета она устроилась работать на биологическую станцию и теперь пешком обходила берега водохранилища, чтобы взять пробы воды, образцы водорослей и т.д., при ней всегда была сумка-портфель с отделениями для пробирок, карандаши, термометр и блокнот для записей. Дорога обратно лежала через старое сельское кладбище, и она хотела пройти его до темноты. Когда-то давным давно, ещё задолго до войны, здесь было большое село домов, эдак в 150, но, как водится, время, злые законы, глупое начальство и стечение обстоятельств обрушили жизнь и быт простых тружеников. Вот и остались от села развалюхи с проваленными крышами, которые подпирались печными трубами, да трухлявые колодезные срубы, обросшие зелёным мхом. Важно сказать, что сельчане занимались тут соляным промыслом, но то ли иссяк пласт, то ли где-то добыча выходила дешевле, к тому же железную дорогу проложили в 29 км от села, как раз за лесом с непроходимым болотом, одним словом, от прошлой жизни остались только остовы домов, пустые штольни и кладбище соледобытчиков.

История, с моей точки зрения, неординарная, точнее, три рассказа моего соседа по даче, мужика веселого и общительного. Привожу от первого лица.

Первый рассказ моего дедушки: Кирилл на районе появился в середине тридцатых, ничего удивительного, было время индустриализации, и в наш город съезжались люди со всей страны. Он как холостяк делил комнату с еще тремя парнями в общаге барачного типа. Парень как парень, но от него веяло каким-то особым спокойствием (по словам дедушки, «парень надежный»). Кирилл не был ни монахом, ни аскетом и, как вся молодежь после работы, развлекался. Развлечение тех времен было на танцах подраться с ребятами из другого района, Кирилл от драк не отказывался, но когда парни его брали с собой, драки не было, без него, пожалуйста, «махач» по полной программе, а с ним то соперник не придет, то полно милиции в парке, то вообще танцы отменят. И еще его соседи по комнате практически перестали болеть, даже простудой, и им перестали сниться сны, хоть хорошие, хоть кошмары, любые. Это было время атеизма, но иногда по вечерам, в присутствии девчонок, ребята то из зеркала вызывали что-то, то с духом Пушкина по книге, привязанной на веревочке говорили, в общем, баловались. Конечно, явных сущностей не видели, но иногда вроде и тень в зеркале мелькнет, и книга сама вертится, но не с Кириллом. Тот был ярый скептик, все время твердивший: «Нет ничего потустороннего, все это глупые выдумки». И действительно, в его присутствии никаких теней в зеркалах не наблюдалось.

Одну книжку читал лет шесть назад, где было написано, что все люди формируют свой материальный мир. Там ничего не было сказано о самом процессе. Тем не менее данная идея закралась прямо-таки в мои мысли и пробудила невероятный интерес к эксперименту.

Если мы формируем мир сами на основании восприятия, опыта, привычек, образования и так далее, то обычная иллюзия может внести сбой в эту «программу» и сформировать иной мир, хотя бы на некоторое незначительное время. По весне позапрошлого года я взялся за эксперимент. Вначале выбрал произвольные ожидаемые реальные образы, которые были повсюду: отражение в луже, зеркало у себя дома, окна зданий на улице, узоры на ткани, отражение салона в окне троллейбуса, фигуры облаков, мусор на асфальте и тому подобное. Реальный вид всего этого при встрече я отображал и объяснял для себя совершенно в ином ключе. То бишь формировал и убеждал самого себя в реальности иллюзии. В луже видел не отражение, а то, что под землёй. В зеркале я видел не своё отражение, а человека за стеклом. В салоне троллейбуса или автобуса в окне видел продолжение салона, а не отражение его. В узоре тканей и в мусоре на асфальте видел всё что угодно, но только не мусор или не узор. В говоре людей я старался слышать иностранную речь. В окнах домов видел не отражение рекламных щитов, а то, что именно эти щиты внутри квартир.

Историю эту я неоднократно слышала от своего покойного деда, Александра Андреевича. Дед мой особо в мистику не верил, окромя домового и «черта». Вот про «черта» история особая.

Родился мой дед в деревне Садилово Татарской АССР, в начале 1930-х годов, в семье деревенского кузнеца. Когда началась война, его отец, несмотря на бронь, ушел добровольцем на фронт. Был контужен и попал в плен. А после возвращения в 1946 году снова угодил в лагерь, так называемую «шаражку», да еще и всей семьей. «Шарага» находилась где-то под Горьким, ныне Нижегородская область. Прямо за лагерем находилось огромное кладбище погибшей военной техники, которую свозили сюда на утилизацию со всех концов СССР, где прогремели бои. Работники этой «шараги» как раз и занимались тем, что разбирали эту технику, а заодно и перенимали опыт немецких конструкторов, который бы мог пригодиться нашим разработчикам, поэтому основной контингент был технари: инженеры, слесари, токари как наши, так и пленные.

Моему деду в то время было лет 12. Пайку выдавали только на работающих, то есть на моего прадеда, а вот на прабабушку и четверых детей нет. Поэтому дед в 12 лет тоже встал к станку в токарном цеху, а в свободное от работы время они с такими же пацанами лазили по свалке техники в поисках уцелевших консервов в сгоревших танках и взрывчатки. Взрывчатка была нужна для того, чтобы взрывать авиационные двигатели, а цветной металл из них сдавали за день в пункт приема, который был на другой стороне леса при другом цеху.

Когда-то в детстве мы с друзьями играли возле заброшенного дома в прятки. Я полез в колючий кустарник, чтобы меня не сразу нашли, и обомлел от страха. На земле лежали кости в виде креста, а рядом красный бант, почти новый, приколот необычной на вид булавкой-черепом.

Я в страхе убежал домой, даже ничего не сказал ребятам, и лишь к вечеру они пришли, чтобы убедиться, что я не пропал, а нахожусь дома. Вот тогда я уже немного отошел от страха и все им рассказал. Поверили не все и решили пойти посмотреть. Но так как уже было почти темно, договорились ничего не рассказывать родителям и пойти завтра. Крест из костей лежал там же, а вот банта уже не было. Если бы его отнес ветер, то далеко он не мог улететь, зацепился бы за кусты, значит, кто-то здесь был после меня, а может, и наблюдал тогда за мной. Меня охватил такой ужас от этой мысли, что я предложил друзьям уйти и оставить все как есть. Мой сосед Димка стал надо мной смеяться, говорить, что я испугался каких-то костей, и пнул их ногой. Раздался непонятный звук, и мы со всех ног ломанули домой.

Понимаю автора истории о непонятном свете на дороге. То, что со мной произошло, я тоже никому не стал рассказывать, тем более это было в восьмидесятых годах, когда интернета еще не было, и об инопланетянах ходили только анекдоты, а над теми, кто говорил, что их видел, в лучшем случае просто смеялись.

Однажды я проснулся среди ночи от того, что на меня кто-то смотрит. Родители ко мне в комнату среди ночи не заходят, кота или собаки у нас не было, но я чувствовал чей-то взгляд, но от страха, сковавшего всего меня, не мог даже пошевелиться. Сколько это продолжалось, не могу сказать, потому что проснулся утром все в той же позе, шея затекла, голова раскалывалась от боли. Когда рассказал маме, она сразу же потащила меня в поликлинику. Врач сказал, что это мог быть сонный паралич, назначил лечение, и на том все закончилось. Но странное происшествие утвердило меня в том, что это не было параличом во сне, когда однажды я пришел домой и увидел сидящего в кресле человека. Хотя он не был похож на обычных людей, был небольшого роста, лицо было без носа, глаза узкие. Я сразу подумал, что это у меня с нервной системой или с головой что-то, раз я вижу всякие видения.

Эту историю мне рассказал сын. Давно, еще школьниками, мои дети занимались с этим парнем в секции кикбоксинга, там и подружились, до сих пор общаются. Только мои занимались чисто для себя (на улице всяким наглецам отпор дать), а этот парень был настоящий фанат.

Дюха проснулся от жуткой головной боли, опять эта боль, уже никакие лекарства не помогают, снова снилась эта девица, уговаривала перестать заниматься боями и показаться врачу, прямо как мамочка какая-то, и чего привязалась? Выспаться надо было обязательно, ведь вечером Дюхе предстоял очень серьезный бой, но жуткая головная боль спать не давала, и Дюха, чтобы успокоиться, предался воспоминаниям.

Родился Дюха на Дальнем Востоке, куда его мама была направлена по распределению. Папа был моряк, правда, официально с мамой они были не расписаны, просто вместе жили. Когда Дюхе было несколько месяцев папа ушел в плавание за рыбой, там подхватил пневмонию, конечно же, корабль на берег никто не повернул, ведь рыба намного важнее (как в песне «люди гибнут за минтай»), так на борту корабля отец Дюхи и скончался. Мама осталась совсем одна и вместе с маленьким Дюхой уехала к родителям, на Урал.