В подъезде рядом, на четвертом этаже, жила молодая пара с дочкой трех лет (зовут Аня). Мне тогда было где-то лет 7-8 и эта малышка частенько гуляла со мной и моими подругами. Мы играли в разные игры и каждый раз, когда Анечка что-то не хотела делать, она объясняла это одной лишь фразой: «Мне Грэм не разрешает» (или Грель… не помню, но пусть будет Грэм). Поначалу мы думали, что она так называет папу, но когда спросили у нее, кто такой Грэм, она с равнодушным лицом ответила: «Грэм живет в маминой и папиной комнате и иногда заходит ко мне. Он очень умный, но грустный». В общем, мы решили, что это ее какой-то выдуманный друг и забыли про это. Однако Аня вдруг стала слишком часто упоминать про него, мол, Грэм злится на что-то, или «Грэм говорит то», или «Грэм сегодня спал с мамой на папином месте».
Даже ее мама, тетя Ира, стала раздражаться на эту тему, мол, достала уже этим Грэмом.
И спустя неделю в их квартире случился страшный пожар. Сгорело все в спальне родителей. Даже щепок от мебели не осталось. Было 4 утра, и тете Ире с Аней просто повезло, что в этот момент с дежурства вернулся отец Ани. Как говорила женщина, входная дверь была заперта и ее никак нельзя было открыть. Ключ не поворачивался, дополнительную щеколду заклинило.
Прошлой весной исполнилось в аккурат десять лет, как мы окончили университет, став дипломированными специалистами в области телевизионной режиссуры и операторского мастерства. Если вы спросите, кто такие «мы», то я отвечу, что «мы» — это девятнадцать вполне симпатичных людей, обучавшихся в одной группе с первого по пятый курс. Впрочем, в начале нас было чуть больше, — но кто-то отсеялся по причине академических задолженностей, кто-то «уволился» по собственному желанию, а ещё одного выгнали пинком под зад с предпоследнего курса за систематическое нарушение вузовской дисциплины. Этого «одного» звали Дмитрием Решетинским, и речь в моём, разумеется, абсолютно правдивом рассказе, пойдёт именно о нём.
На факультете Решетинский слыл парнем абсолютно заурядным: не глупым и не умным, не красавцем и не уродом, не хитрецом-подлецом, но и не простачком. Пожалуй, было только одно, что принципиально отличало Диму от нас, его одногруппников: уже на первом курсе он проявил себя великим поклонником алкоголя, в употреблении которого Решетинский не знал равных. Сперва всё было ничего и даже весело: Дмитрий любил прихвастнуть, рассказывая о своих пьяных загулах, а мы ухохатывались над его байками, стараясь не замечать запаха отвратительного перегара, которым от него разило в любое время суток.
Существует хорошая пословица, что всё проходит, да не всё забывается. Предлагаю вашему вниманию неплохую историю на эту тему, которая произошла с одним, тоже неплохим, человеком. Условно назовём его Игорем, возраст – около сорока лет.
«Я рос в то время, которое принято называть перестроечным. Жил в небольшом приволжском городке, в обычной семье. До четырнадцати лет у меня почти не было друзей, а потом в моей жизни появились Герман, Юрка, Даша и Вика. Мы считали себя новым поколением и противопоставляли себя всем остальным. Постепенно в нас накапливалась злость к окружающему миру, нередко принимающая форму агрессии. Мы позволяли себе лишнее.
Эта история произошла с семьей моей бабушки. Дело было в начале 20-х годов прошлого столетия. Гражданская война, голод, эпидемия. Страшное было время.
Прадед мой был зажиточным крестьянином. Но все хозяйство забрали, а его самого увезли навсегда в «неизвестном направлении». Семья была большая — 12 детей и в один миг лишилась главы семьи. Но горе не приходит одно – деревню настигла эпидемия тифа. Друг за другом умерли моя прабабушка и ее родители (прапрадедушка и прапрабабушка). Дети остались круглыми сиротами. Бабушка моя самая маленькая (2 года), остальные старше. У старшего брата к тому времени была семья, и он забрал всех к себе.
Мне было тогда около четырнадцати лет. Мама с папой были в разводе, один из старших братьев тогда служил в армии, а второй ночевал у отца. Мама практически постоянно была на работе, приходила поздно, поэтому большую часть ночи мне приходилось проводить почти в полном одиночестве. Говорю почти, потому что у меня тогда была моя любимая собака – ротвейлер по имени Бонни. Она все время была рядом со мной.
Так вот. Ничего не предвещало ни беды, ни ужасной погоды и я, как обычно, посмотрев очередной боевик по телевизору, прихватив с собой Бонни, отправилась в постель. Собака всегда спала у моей кровати и верно сторожила и мой сон и меня саму.
Дело было в недалёком 1960 году. В небольшой деревеньке в России утром родилась девочка. Все жители знали о счастливом событии и пришли поздравлять молодую семью. Утро было тихим- тихим, каким бывает только в деревне. Роса едва выступила на траве, а недалеко на туманном поле листья берёзы ласково шептали о начале нового дня…
Анастасия лежала на кровати с закрытыми от боли глазами. Ровно 20 лет назад её мать умерла после родов. Вся деревня пришла поздравлять Анну, но она отказалась кого-либо видеть. Через день она заболела и душа её отправилась на небеса. «Милая Настя» назвал свою дочь отец. Но судьба Насти не была такой уж и милой…
Я не боялся Пиковую Даму или Сахарного Гномика. Я боялся, что сегодня вечером именно меня выберут пацаны из старшего отряда. И мне придется прятать синяки и говорить воспитателям, что это я сам упал. Хотя педагоги и так все знали, но не считали нужным вмешиваться. Им виднее, у них образование и опыт.
Позже я боялся слишком сильно ударить и покалечить кого-то из младших. Мне не очень нравились «ночовки», но была традиция и не мне ее нарушать. Пацаны бы не поняли, решили бы, что я баба какая. А после этого педагоги уж точно вмешиваться не будут.
В 2000 году произошла со мной и моей семьей одна жуткая история. Мне тогда было 10 лет. Родители купили четырехкомнатную квартиру. Мы перед этим жили у бабушки, а иметь свою жилплощадь всегда хотелось. И вот когда родители увидели объявление о продаже этой квартиры, они сразу загорелись этой идеей. Квартира была просто огромная, мы все были так рады, что ее продали нам, что даже не смотрели на цену, которая по сравнению (как оказалось потом) с другими квартирами в этом доме была чуть ли не в два раза меньше.
И вот день заселения, мы поднимаемся на девятый этаж, перед нами черная дверь, на ней написано 103. И вот мы переступаем порог (уже нашей квартиры), и с этих самых пор я больше никогда не забуду этого времени.
Мне 10 лет, у меня личная комната, я безумно рад. Начали появляется новые друзья после переезда, как у меня, так и у родителей. Но вот как-то с жильцами дома все не ладилось. На нас вечно были жалобы. То громыхает кто-то по полу (якобы в нашей квартире), то крики всю ночь раздаются, причем такие, что стынет кровь. К нам даже пару раз милиция приезжала. Но суть в том, что живя в этой самой квартире, ничего такого не было, по крайней мере, мы этого не слышали.
